– Мне он, к сожалению, не знаком.

Матильда нахмурилась.

– А можно ли как-то узнать, чей он?

– Надо попробовать. Разобраться с клеймом мастера, с годом, и еще… извините, Малена, но надо выяснить, чей это медальон.

Малена сначала вспыхнула, но потом сообразила.

– А… поняла. В том смысле, что князей Домашкиных точно не было…

– Да. Зато была революция 1917 года…

– Во время которой немало материальных ценностей поменяли хозяев.

Женщина развела руками.

– Раз уж вы сами это сказали…

– Я не страус. Понимаю, что предки могли и раскулачить кого-то…

– Я предлагаю провести тест ДНК между вами и этими волосами. То есть, простите, взять прядь ваших волос на анализ, и…

– А разве они покажут? Это ж сто лет разницы!

– Ну, если по Наполеону показали, – усмехнулась Ольга Викторовна. – По Бурбонам, даже по Тирольскому ледяному человеку, а он уж точно постарше будет. Вероятность не идеальна, но надо знать приблизительно – да или нет.

– А если и да… ничего это не доказывает, – хмыкнула Матильда. – Кто сказал, что в 1917 году у красного комиссара не было «боевой подруги»?

– С розовой ленточкой в стриженых волосах?

– Ребенка, как вариант.

– Проверить надо все. Значит, так, Малена, я сейчас наделаю фотографий. Медальона, герба, символов, а вы, будьте любезны, завтра съездите к моему знакомому ювелиру.

– Зачем?

– Чистка золота – недорогое удовольствие. Пусть очистит герб и клейма, да и механизм надо бы почистить.

Малена кивнула.

Это – да. Стоило бы. Но…

Словно почуяв ее сомнения, Ольга Викторовна подняла руку.

– Я у него очень давно покупаю. Это достаточно честный человек. С постоянными и старыми клиентами, во всяком случае. Я его предупрежу завтра с утра. Сошлетесь на меня, скажете – троюродная племянница.

Малена еще раз кивнула.

Ну да. Свои – одно дело, залетные лохи – совершенно другое. А она придет «от своих». Это хорошо.

– Я вам сейчас оставлю номер телефона, перешлете мне еще фотографии, после чистки?

Малена кивнула.

– Так… теперь пару волосков… ваших… этих…

Волосы были тщательно завернуты в пакетики. А Ольга Викторовна подмигнула Малене.

– Будем искать. В крайнем случае спишусь с коллегами, они будут смотреть…

– А нельзя загнать фото герба в компьютер и сличить? – робко предположила Малена.

Ольга Викторовна негодующе фыркнула.

– Вы знаете, сколько это стоит? Губернатор никогда денег не выделит, лучше для себя новый мерсюк купить. Подумаешь, история? Кому она нужна? Ха! Это себя, любимого, он не обидит, а архив… хорошо хоть гусиными перьями не пишем… предварительно их надрав из гуся!

– Да, власть у нас такая…

– Всенародно избранная и любимая.

Малена пожала плечами.

Гражданскую сознательность она отродясь не проявляла – некому привить было. На выборы не ходила, справедливо подозревая, что Россия – не Афины, и то, что работает в крохотном городке, не сработает на просторах целой страны. Без нее выберут.

Демократически, ага.

А что до любви…

Матильда сомневалась, что губернатору понравится та тяжелая эротика, о которой мечтал народ. Кажется, он не любитель садомазо с зооуклоном, причем с ним в пассивной позиции. А народ у нас неблагодарный, гадкий, откровенно говоря, народ. Ты о нем душой теснишься, болеешь и даже чешешься, а они все о воровстве каком-то… нет бы как приличные люди! О расходовании бюджетных средств! А то воруешь да воруешь… неоригинально!

– Так что придется по старинке. Ручками, бумажками…

Малена опять пожала плечами.

– Я могу чем-то помочь?

– Да. Почетче отчистить клеймо, сфотографировать, переслать мне, а я пороюсь в справочниках. Завтра вечером сможете подойти к ювелиру?

– Да. Я приду. Куда именно?

Малена получила адрес, обменялась телефонами с Ольгой Викторовной и даже узнала ее фамилию. Огурцова.

Хотя это ровно ни о чем девушке не сказало. Ну Огурцова. И что? Хоть Обезьянова. Дело житейское.

* * *

Уже дома, начесывая разомлевшую и размурчавшуюся кошку, девушки обсуждали прошедший день.

– Тильда, ты сама как думаешь? Может, ты старинного рода?

– Знаешь, Малечка, это будет обидно.

– Почему? – искренне удивилась герцогесса.

– А вот потому. Ты мою мать видела? Великих предков правнуки поганы[18], иначе и не скажешь!

– Это же исключение?

– А если – правило? Понимаешь, сестренка, с моей точки зрения, благородная кровь – не оправдание. Вот, к примеру, я горжусь своими предками, у меня тут восемнадцать поколений, как у породистого кобеля. И?

– Что – и?

– А они бы гордились потомком?

Герцогесса пожала плечами.

– Мне сложно отвечать за них. Но что с того?

– Стоит ли гордиться предками? Лучше молча сделать так, чтобы тобой гордились и предки, и потомки. Чтобы быть достойной, а не так… погулять выйти.

– Хм-м… Тильда, а ты понимаешь, что сейчас говоришь мне основной принцип для благородного человека? Быть достойным своих предков? Не посрамить…

– Толку-то… Тебе есть разница, дворянка я или быдло?

– Нет. Ты же Домбрийская.

– И мне этого хватит. Надеюсь, я не посрамлю твою фамилию. Твой род.

– Я в этом уверена.

– Но узнать, конечно, хочется, – нелогично заметила Матильда. – Вдруг у меня тоже… родословная?

– И родня?

– Как моя мать? Или Рисойские?

– Бэ-э-э-э-э… Лучше уж с гиенами, чем с такой родней!

– То-то! Кстати, надо там еще угольков добавить. А то Лорену притормозили, а Лоран до сих пор целым ходит. Непорядок!

Мария-Элена даже не сомневалась, сестренка сказала – сестренка сделает. Недолго осталось бегать Рисойскому.

И знаете что?

Вот совершенно было его не жалко. Ни капельки!

Мария-Элена Домбрийская

– Нас утро встречает портными, иголками тычут в бока, – извращалась Матильда, пока в Малену действительно тыкали булавками.